Духовная Федора Борисовича Волоцкого. Люди. 1 марта 2021

Часть 1.
 
Разберем самые интересные моменты духовной последнего волоцкого князя – Федора Борисовича Волоцкого, написанной им, предположительно, между 1503-им и 1513-ым годами. После смерти Федора Борисовича Волоцкий уезд был присоединен к владениям московских князей. Детей ни у Федора Борисовича, ни у его брата Ивана Борисовича не было. По неизвестной причине. Можно предполагать в том числе и то, что на то была не ‘Воля Божья’, как предполагали сами братья, а вполне себе корыстный умысел князей московских. Поскольку княжеские вотчины еще при их отце, Борисе Васильевиче Волоцком были нашпигованы московскими соглядатаями или шпионами, если изъясняться современным языком. О том говорит история еще 1479-ого года, когда Юрий Иванович Шестак Кутузов, владевший большими вотчинами в Волоцком уезде, с людьми похитили из Волока ( Волоколамска) князя Ивана Оболенского Лыка по приказу московского князя Ивана III Васильевича и привезли к его московскому двору. Сам же Борис Васильевич Волоцкий отказался выдавать Лыка московскому брату и принял его на службу. Но, как оказалось, ненадолго. С другой стороны, 16 и 17 столетия прям наводнены людьми, не оставившими потомства, чей род ввиду того пресекся.
 
Итак, вернемся к духовной Федора Борисовича Волоцкого, где, нам, в первую очередь, интересны названия сел, фигурирующих в завещании, и имена людей, там упоминающихся.
 
‘Се я Федор Княж Борисов сын Васильевича пишу сию грамоту душевную, кому мне что дать…
 
…Дати мне Вепрю Федору Васильеву сыну триста рублев…’ и дальше идет перечисление заклада в золоте и серебре. Триста рублей – это гигантская сумма для тех времен. Трудно сказать, какие отношения складывались у склонного к расточительству Федора Борисовича с Вепревым Федором Васильевичем – скорее дружеские или скорее финансовые. Теперь разберемся с родом Вепревых.
Этот старинный боярский род позднее пресекся, почти не оставив наследников по мужской линии. Что совершенно не обозначает, что в этом роду было мало девочек.
 
Итак, 1345 год. Московский князь Симеон Гордый решил жениться. Избранницей его стала княжна Евпраксия Федоровна, дочь смоленского князя Федора Святославовича. За дочь Симеон Гордый отдал ему ‘в кормление’ Волок, нынешний Волоколамск. Через год московский князь устал от Евпраксии и отправил ее обратно к отцу с наказом выдать ее замуж. Но Волок, похоже, с кормления смоленского князя не забрал, по меньшей мере, как мы увидим дальше, судьба потомков смоленского князя тесно с городом связана. Евпраксию выдали замуж повторно за Федора Константиновича, князя Фоминского и Березуйского. Один из детей от этого брака — Борис Вепрь или Борис Вепря. И, вот, более полутора лет спустя, мы находим их потомка — Федора Васильевича Вепря — в числе столь близкого окружения волоцкого князя Федора Борисовича, что он был первым упомянут в духовной князя. Федор Вепрь также, вероятно, был одним из устроителей каменного храма великомученицы Варвары на улице Варварка в Москве, был купцом — возил товары из крымского Судака и имел усадьбу в московском Зарядье.
 
‘… Дать ми Олексию да Миню сто рублевь…’
‘… Дать ми Бахтиру Федорову сыну Дубового носу шездесять рублевь…’
 
Речь идет о сыне Федора Семеновича Дубового Носа, из рода князей Шехонских Ярославских с Волги — Иване Федоровиче Дубовом Носу по прозвищу Бахтияр или Бахтир, или Бахтеяр. О Бахтияре Иване Федоровиче нам ничего не известно, кроме того, что у него был родной брат Федор Федорович Шехонский, а сам он был, судя по всему, боярином при дворе волоцкого князя Федора Борисовича. Но вот какая занятная штука получается. По генеалогическим книгам получается, что княже наш Иван Федорович Бахтеяр родился в 1494-ом году и на момент официальной смерти Федора Борисовича Волоцкого ему не было и 20 лет. Что кажется маловероятным. Но есть интересная деталь с самой духовной волоцкого князя Федора. В начале ее он пишет: ‘… пишу сию грамоту душевную идучи на дело своего государя великого князя Василия Ивановича к Козани…’ и издатели 19-ого века датировали дуковную грамоту ввиду этого приблизительно 1523-им годом ( поход Василия Ивановича к Казани) , то есть, получалось, что Борис Федорович Волоцкий написал ее, будучи уже как 10 лет мертвым. Если же он написал ее, как предполагали те издатели в 1523-ем году, то и умер он, соответственно, не ранее 1523-ого года, и боярин Иван Федорович Бахтеяр Дубовый Нос служил волоцкому князю уже в зрелом возрасте, что больше похоже на правду. Современные исследователи датируют духовную первым походом князя Василия на Казань в 1506-ом году, но тогда странным кажется то, что боярину Ивану Федоровичу Бахтеяру Дубовому Носу на тот момент было около 12 лет. Не исключена, конечно, и ошибка в дате рождения Ивана Федоровича Бахтияра.
 
‘… Дать ми Офонасу Елчанинову сто рублевь…’
 
Елчаниновы — древний дворянский род, происходящий от поляка Алендрока Ельчанинова, приехавшего на службу к князю московскому Василию Васильевичу Темному, деду Федора Борисовича Волоцкого. Афанасий Константинович Ельчанинов владел деревней Ивановское Хованского стана Волоцкого уезда и пустошью Загорская в Скирмановом стане Рузского уезда. Отец Елены Афанасьевны Еропкиной.
 
‘… Дать ми Тимофею Телперокину два рубли…’
 
О Телперокиных, к сожалению, ничего найти не удалось. Далее идут пожертвования Возмицкому монастырю, который на тот момент располагался в пригороде Волоколамска, и Левкиеву монастырю. ( ныне от него ничего не осталось, располагался на территории деревни Левкиево Шаховского района Московской области).
 
‘… Дать Игнатью Глазатому опашень Зуфень…’ Опашень — это старинная мужская одежда, носили ее и летом и зимой под другой одеждой, что-то вроде длинной рубашки, иногда — до щиколоток. С Игнатием Глазатым всё весьма трудно, не известно даже, к какому из родов он мог принадлежать. Либо это старинный дворянский род Глазатовых или Глазатых, происходящий о Георгия Глазата, чей отец приехал служить к Александру Невскому, либо это одна из ветвей князей Шуйских — так называемые Глазатые-Шуйские.
 
‘… Дать ми Олеши Носу опашень Зуфень…’
‘… Датьми игумену Сергею Селижаровскому двенадцать рублевь…’
‘… Датьми Гриди Скоробогату десять рублевь..’
 
Гридя могло обозначать и то, что человек являлся дружинником или телохранителем князя, и имя собственное, образованное от Григорий.
 
‘… Датьми Ивану Фомину сыну Иванова саблю булатну Гирейскую… ‘
‘… Датьми князю Ивану Телелякши Оргаман сер… ‘
 
Не исключено, что это князь Иван Васильевич Телеляш Ромодановский, боярин и воевода. Но и далеко не факт.
 
‘… Датьми Князю Андрею Княжу Иванову сыну Звенцову конь карь иноходь… ‘
 
Речь, вероятнее всего, об Андрее Ивановиче Звенец-Звенигородском, сыне Ивана Ивановича Звенца, окольничего Ивана III-его.
 
‘… Датьми Дмитрею Загряскому конь чал иноходь…’
 
Возможно, речь о Дмитрии Давыдовиче Загряжском, знаменитом после на службе у московских князей Ивана III-его и Василия III-его. Он, вероятно, умер в 1520-ом году, что опять отсылает духовную князя Федора Волоцкого на более раннюю дату. Загряжские со времен Дмитрия Донского служили при дворе московских князей. Впоследствии этому роду предстоит сыграть заметную роль в истории Волоколамских земель.
 
‘… Датьми Синему Исакову мерин карь иноходь…’
‘… Датьми Вериги Иванову сыну Есипова паколенки…’
 
Есиповы — боярский род из Великого Новгорода. Возможно, у Вериги был брат Судак Иванович. Возможно, оба были детьми Ивана Васильевича Есипова, служащего при дворе своего тезки царя Ивана III Васильевича. Боярский род Есиповых только начинал свой путь к известности в русской истории. Впоследствии, представители этого рода будут выбирать Романовых на царство и служить российским государям.
 
‘… а в Левкиев монастырь даю свою вотчину село Назарьевское и с деревнями о со всем тем, как было за князем за Григорьем за Мещерским…’
 
Возможно, речь идет о князе Григории Дмитриевиче Мещерском. Григорий Дмитриевич Мещерский был воеводой большого полка при походе на Казань в 1506-ом году. Князья Мещерские — потомки князя Ширинского Бахмета, владевшими долгое время Мещерскими землями.
Вообще есть фамилии, сыгравшие крайне заметную роль в истории Волоцких ( ну и близлежащих земель) земель.
И Мещерские, наряду с потомками князей Фоминских, Пушкиными, Гончаровыми — среди этих фамилий.
Князь Никифор Федорович в 1639-ом году будет воеводствовать в Можайске, а в 1647-1649-хх года там же будет воеводствовать князь Богдан Матвеевич Мещерский. Князь стольник Петр Федорович Мещерский с 1646-ого года будет владеть селом Лотошино, которое перейдет к нему от родной сестры царя боярыни Анны Ильиничны Морозовой-Милославской. Его потомки князья Мещерские еще на протяжении поколений будут владеть этим селом. Князь Борис Васильевич Мещерский в середине 19-ого века будет предводителем дворянства Волоколамского уезда, по сути, главой района. Иван Иванович Мещерский в 1822-ом году будет уездным стряпчим города Волоколамска. Василий Иванович Мещерский станет владельцем имения в Ошейкино Лотошинского района, ему же в середине 19-ого столетия будут принадлежать еще более двух десятков деревень в Волоколамском уезде. В конце 19-ого столетия княжна Елена Борисовна Мещерская будет попечительницей земского училища при деревне Кульпино Лотошинского района, князь Сергей Борисович попечителем училища в деревне Новошино, а княгиня Екатерина Сергеевна Мещерская — попечительницей училища при селе Раменье Шаховского района.
 
Закончу, пожалуй, отступлением. Александр Аммосов в 1863-ем году писал о последних днях Александра Сергеевича Пушкина: Между тем Пушкину делалось все хуже и хуже, он, видимо, слабел с каждым мгновением. Друзья его: Жуковский, князь Вяземский с женой, князь Петр Иванович Мещерский, А.И. Тургенев, г-жа Загряжская, Даль и Данзас были у него в кабинете.
 
Спустя 200 с лишним лет потомки людей, описанных в духовной князя Бориса Васильевича Волоцкого стояли во главе нашей истории и культуры. Поэтому неудивительно, что из семи фамилий друзей Пушкина, бывших при его кончине, две встречаются и в вышеозначенном завещании.
 
Во второй части будут подробно разобраны села и деревни из духовной князя Бориса Васильевича Волоцкого.